В деревне Кекур Пыскорского территориального отдела я побывала в майские праздники. От редакции до Кекура 54 км, на машине, как обещают «Яндекс Карты», можно доехать за 1 час 10 минут, велосипедом – за 3,5 часа, пеший маршрут не предлагают, про общественный транспорт «Карты» вообще не знают. Между тем, автобус, который довезёт до Кекура есть,– проходящий по маршруту «Березники-Кудымкар». Он снова начал курсировать 13 мая, ежедневно отправляется из Березников в 17:10, по пятницам в 17:35.
Дорога до Кекура – испытание не для слабонервных. Ещё в марте я той же дорогой ездила до Берёзовки и трасса была приемлемой, а сейчас там местами ямы, выбоины и раскрошенный, вывороченный до гравия асфальт. Ехали медленно, добрались почти за два часа.
.jpg)
Как водится, я попыталась с помощью интернета разыскать информацию про Кекур. Выяснилось, что слово «кекур» описано в «Словаре живого великорусского языка» В.И. Даля: «Кекур – м. арх. сиб. камень столбом, на берегу или над водою, у берега; скалистый одинец (монолит). Гурий складывается нарочно. Кекур от природы».
Есть это слово в «Википедии»: «Кекур – столбовидная или конусообразная скала естественного происхождения, обычно в реках, морях или на их берегах. Название чаще всего используется в регионах Сибири и Дальнего Востока, в частности, применяется для обозначения скал в водоразделах бассейнов рек Лены, Индигирки и Яны. Также термин широко используется для обозначения скал на берегах морей Северного Ледовитого океана».
В «Очерках старой Усольской топонимики» (ИА.Подюков, А.М.Белавин, Н.Б.Крыласова, С.В.Хоробрых, Д.А.Антипов), читаем: «Прибалтийско-финское происхождение имеет название деревни Кекур Верх-кондасского сельсовета при реке Кекурка».
К сожалению, это всё, что удалось «накопать». В старинных писцовых книгах эта деревня не упоминается. Осталось неясным, как выходцы из Балтики, Северного Ледовитого океана или Дальнего Востока добрались до наших мест, чтобы дать название и деревне Кекур, и урочищу с таким же названием в районе Берёзовки. Кстати, родственные прибалто-финнам коми-пермяки часто называли этим словом свои поселения на возвышенности: в близком к этой части Березников коми-пермяцком округе несколько деревень с таким названием. Так что, возможно, никому издалека специально сюда ехать не пришлось.
Деревня Кекур, оправдывая значение слова, стоит на высоком холме, точнее двух холмах, разделённых логом. Под холмами протекает речка Кекурка, впадающая в Уньву.
Пасмурный с утра, день разыгрался и ярким солнцем осветил все закоулки деревни, которую, проезжая мимо, легко принять за нежилую. Но нет, люди здесь живут, дома – вполне приличные, с ухоженными палисадниками и огородами, кое-кто даже строится. Правда, на один жилой дом приходится три-четыре заброшенных.
Стучимся в большой двухэтажный дом. Из-за забора нас лениво облаивает рыже-чёрная дворняжка с висячими ушами и умильной мордой. Такие здесь во всех дворах и даже соседних деревнях. Местная порода, что ли? Из дома выходит хозяйка – седая сухощавая пожилая женщина в самодельной маске и рабочих перчатках. Это Ольга Алексеевна Шестакова, она боится коронавируса, поэтому не пускает меня от калитки во двор, хотя и я в маске. Так и разговариваем на расстоянии два-три метра.
Ольге Алексеевне 78 лет, она приехала в Кекур из Верх-Кондаса за мужем 56 лет назад. Выучилась в техникуме в Перми и, начав работать в местном совхозе учётчиком-заправщиком тракторов в гараже, доросла да должности управляющей. Всего в совхозе она проработала 41 год, а после выхода на пенсию ещё 10 лет работала в лесхозе мастером леса.
Во времена совхоза в Кекуре, по словам Ольги Алексеевны, жило много народу, жизнь кипела. В окрестных деревнях работали магазины, клубы, в Городище была начальная школа, в Верх-Кондасе – восьмилетка. Сегодня в деревне живут постоянно 8-10 человек. Из благ цивилизации есть электричество, скважины во дворах, а раньше воду брали из колодцев, которые люди копали сами. Раньше крупной и мелкой рогатой, безрогой, хрюкающей, летающей и водоплавающей живности деревенские много держали. Сейчас скотины в деревне немного. Нам попались куры с красавцем-петухом, несколько овец и коз да корова, пасущаяся в тени полуразвалившейся церкви. Поскольку живут в Кекуре одни пенсионеры, не могут они со скотиной, как прежде, управляться.
Галина Сергеевна Бобкова – коренная жительница Кекура, здесь жили её бабушки-дедушки, родители, здесь родилась и сейчас живёт она сама.
– Мы раньше на угоре жили. Потом бабушка старенькая умерла, мы с родителями в этот дом переехали, я только замуж вышла, – Галина Сергеевна показывает на дом с крытым крыльцом, окна которого украшены листочками старого календаря с разномастными щенками. – Мы с дедушкой (так она называет мужа – Прим. ред.) поженились и уже 50 с лишним лет с вместе живём.
Расспрашиваю коренную кекурянку, как жила деревня в старину, чем занимались люди, но она не знает: бабушка немного рассказывала о прошлом.
– Я сама немного помню, – пожимает плечами Бобкова. – Знаю, что была большая кузница на краю деревни, где сейчас ели растут. И дедушка мой, Иван, был кузнецом. Потом дедушка заболел: около 50 лет работал в кузнице и у него что-то с грудью стало, сказали, от копоти этой. Он не был богатырского сложения, сам худенький, но руками вил пруты, подковы сгибал. Я помню его стареньким, он из кузницы даже домой целый день не ходил. Бабушка пошлёт меня, я несу хлебушко, квас, он поест и дальше работает. Он и построил этот дом, где мы сейчас живём.
Бабушка Галины Сергеевны – из простой семьи, замужем была дважды. В первый раз её ещё совсем юную выдали за старика, которого она не любила. А когда он умер, вышла второй раз – за Ивана-кузнеца, который тоже к тому времени стал вдовцом. Мама Галины Сергеевны родилась в 1924 г., тогда деревня была частью колхоза «Страна Советов», председатель которого базировался в Верх-Кондасе. В колхоз входили Кекур, Городище, Епишино, Быково и все маленькие окрестные деревни. В архиве Пермского края есть сведения: «Совхоз «Кондасский» образован на основании решения исполнительного комитета Усольского районного Совета депутатов трудящихся от 27 декабря 1968 г. за № 255 на базе трёх колхозов: «Страна Советов» Верх-Кондасского сельского Совета; «Сигнал» Таманского сельского Совета и «Прикамье» Кондасского сельского Совета. Всего поступило рабочих в совхоз 491 человек». А ещё через несколько лет несколько совхозов объединили в большой «Усольский».
А потом «Страна Советов» развалилась, негде стало работать, все расстраивались, жалели, да и разъехались. Галина из деревни тоже уехала, выучилась, работала в Березниках на швейной фабрике, а супруг её – на Третьем калийном.
– Я на фабрике занималась экономией ткани, – рассказывает Бобкова. – У нас делали лекала, раскладывали на столах так, чтобы ткани меньше тратилось. Машина по этим лекалам вырезала детали одежды. У нас всякую одежду шили, тысячи и тысячи штук шили, увозили куда-то, может, в деревни. У нас считалось, что мы не модные вещи шьём.
Почти за 30 лет жизни в городе Бобковы городскими не стали. Едва на пенсию вышли, вернулись в Кекур, в дом, построенный дедушкой Иваном-кузнецом. В городе остались жить их дети и внуки. Впрочем, внуки Галины Сергеевны, теперь уже ставшей бабушкой, гостят постоянно: и отдыхают, и к труду приучаются.
Возле дома с раскуроченной верандой копает грядки женщина. Разговорились. Она представилась Валентиной, дачница, но родом отсюда: дом ей достался от родителей, жалко бросить. А веранда разломана, потому что новую строить собираются, старая прогнила.
– Да что вы! Дачникам тут простор, птички поют, тишина, красота! – каким-то особенно певучим голосом ответила Валентина на мой вопрос, что её здесь привлекает. – Здесь и дети с внуками радуются, играют на воздухе чистом, на природе. Они ждут-не дождутся, когда поехать сюда можно будет. Мы каждые выходные с весны до глубокой осени приезжаем когда на машине, а иной раз на автобусе кудымкарском. Автобус, жаль, один всего ходит, народу много и билеты надо заранее покупать. Раньше 30-40 минут добирались, сейчас, как дорогу разбили, дольше едем.
За счёт дачников деревня пока живёт, бросать дома никто не собирается. Были бы дорога, свет да вода, как говорят люди, возможно, и потянулся бы сюда народ из города.
На высоком месте посреди деревни стоят немым укором руины деревянной церкви с воздетым к небу указательным пальцем деревянного же шпиля. Когда и чьим иждивением она построена мне выяснить не удалось. Галина Бобкова рассказала, что её мама в детстве ходила в эту церковь на службу и батюшка в ней служил добрый. А когда мама выросла, она работала кладовщиком в здании той самой церкви, которую приспособили под склад зерна.
– Я помню, что наверху в этом здании ещё оставалось несколько икон, – рассказывает Галина Сергеевна. – Потом мама говорит: «Что же они тут будут? Всё равно их заставят выбросить». И она, видимо, раздала иконы по домам, я плохо помню, куда их дели. Когда зерносклад закрыли, здание забросили. Сколько лет уже стоит, никто на дрова не растаскивает.
Хоть церковь в деревне и была, но кладбища в Кекуре нет, по крайней мере, последние 100 лет. Хоронят усопших в Верх-Кондасе. Галина Бобкова говорит, что советская власть приказ издала: здесь не хоронить, всех везти в «столицу» сельсовета.
Может быть, поэтому в Кекуре и соседнем Городище насажены кедры. Они могучие, высокие, осанистые, их макушки возвышаются над окружающим мелколесьем, выросшим на бывших совхозных полях. Издалека видны тёмно-зелёные густые кроны, как раз такие, какие в сказках хранят память о предках и делах давно минувших лет…
